История государства Российского - Страница 203

203

[1337 г.] Согласие с Великим Князем было вторично нарушено походом его войска в Двинскую область. Истощая казну свою частыми путешествиями в корыстолюбивую Орду и видя, что Новогородцы не расположены добровольно поделиться с ним сокровищами Сибирской торговли, он хотел вооруженною рукою перехватить оные. Полки Иоанновы шли зимою: изнуренные трудностями пути и встреченные сильным отпором двинских чиновников, они не имели успеха и возвратились, потеряв множество людей. Сие неприятельское действие заставило Новогородцев опять искать дружбы Псковитян чрез их общего Духовного Пастыря: Архиепископ Василий отправился во Псков; но жители, считая Новогородцев своими врагами, уже не хотели союза с ними: приняли Владыку холодно и не дали ему обыкновенной так называемой судной пошлины, или десятой части из судебных казенных доходов. Напрасно Василий грозил чиновникам именем Церкви и, следуя примеру Митрополита Феогноста, объявил проклятие всему их городу. Псковитяне на сей раз выслушали оное спокойно, и разгневанный Архиепископ уехал, видя, что они не верят действию клятвы, внушенной ему корыстолюбием или Политикою и несогласной с духом Христианства.

Впрочем, Великий Князь, испытав неудачу, оставил Новогородцев в покое, встревоженный переменою в судьбе Александра Михайловича. Жив около десяти лет во Пскове, Александр непрестанно помышлял о своей отчизне и средствах возвратиться с безопасностию в ее недра. «Если умру в изгнании, - говорил он друзьям, - то и дети мои останутся без наследия». Псковитяне любили его, но сила не соответствовала их усердию: он предвидел, что Новогородцы не откажутся от древней власти над ними, воспользуются первым случаем смирить сих ослушников, выгонят его или оставят там из милости своим Наместником. Покровительство Гедимина не могло возвратить ему Тверского престола: ибо сей Литовский Князь избегал войны с Ханом. Александр мог бы обратиться к Великому Князю; но, будучи им издавна ненавидим, надеялся скорее умилостивить грозного Узбека и послал к нему юного сына своего, Феодора, который (в 1336 году) благополучно возвратился в Россию с Послом Могольским. Привезенные вести были таковы, что Александр решился сам ехать в Орду и, взяв заочно благословение от Митрополита Феогноста, отправился туда с Боярами. Его немедленно представили Узбеку. «Царь верховный! - сказал он Хану с видом покорности, но без робости и малодушия: - я заслужил гнев твой и вручаю тебе мою судьбу. Действуй по внушению Неба и собственного сердца. Милуй или казни: в первом случае прославлю Бога и твою милость. Хочешь ли головы моей? Она пред тобою». Свирепый Хан смягчился, взглянул на него милостиво и с удовольствием объявил Вельможам своим, что «Князь Александр смиренною мудростию избавляет себя от казни». Узбек, осыпав его знаками благоволения, возвратил ему достоинство Князя Тверского.

[1338 г.] Александр с восхищением прибыл в свою отечественную столицу, где братья и народ встретили его с такою же искреннею радостию. Тверь, в 1327 году опустошенная Моголами, уже возникла из своего пепла трудами и попечением Константина Михайловича; рассеянные жители собралися, и церкви, вновь украшенные их ревностию к святыне, сияли в прежнем велелепии. Добрый Константин, восстановитель сего княжения, охотно сдал правление старшему брату, коего безрассудная пылкость была виною столь великого несчастия, и желал, чтобы он превосходством опытного ума своего возвратил их отчизне знаменитость и силу, приобретенные во дни Михаиловы. Александр призвал супругу и детей из Пскова, велев объявить его добрым гражданам вечную благодарность за их любовь, и надеялся жить единственно для счастия подданных. Но судьба готовила ему иную долю.

Благоразумный Иоанн - видя, что все бедствия России произошли от несогласия и слабости Князей - с самого восшествия на престол старался присвоить себе верховную власть над Князьями древних Уделов Владимирских и действительно в том успел, особенно по кончине Александра Васильевича Суздальского, который, будучи внуком старшего сына Ярославова, имел законное право на достоинство Великокняжеское, и хотя уступил оное Иоанну, однако ж, господствуя в своей частной области, управлял и Владимиром: так говорит один Летописец, сказывая, что сей Князь перевез было оттуда и древний Вечевой колокол Успенской Соборной церкви в Суздаль, но возвратил оный, устрашенный его глухим звоном. Когда ж Александр (в 1333 году) преставился бездетным, Иоанн не дал Владимира его меньшему брату, Константину Васильевичу, и, пользуясь благосклонностию Хана, начал смелее повелевать Князьями; выдал дочь свою за Василия Давидовича Ярославского, другую за Константина Васильевича Ростовского и, действуя как глава России, предписывал им законы в собственных их областях. Так Московский Боярин, или Воевода, именем Василий Кочева, уполномоченный Иоанном, жил в Ростове и казался истинным Государем: свергнул тамошнего Градоначальника, старейшего Боярина Аверкия; вмешивался в суды, в расправу; отнимал и давал имение. Народ жаловался, говоря, что слава Ростова исчезла; что Князья его лишились власти и что Москва тиранствует! Самые Владетели Рязанские долженствовали следовать за Иоанном в походах; а Тверь, сетуя в развалинах и сиротствуя без Александра Михайловича, уже не смела помышлять о независимости. Но обстоятельства переменились, как скоро сей Князь возвратился, бодрый, деятельный, честолюбивый. Быв некогда сам на престоле Великокняжеском, мог ли он спокойно видеть на оном врага своего? Мог ли не думать о мести, снова уверенный в милости Ханской? Владетели Удельные хотя и повиновались Иоанну, но с неудовольствием, и рады были взять сторону Тверского Князя, чтобы ослабить страшное для них могущество первого: так и поступил Василий Ярославский, начав изъявлять недоброжелательство тестю и заключив союз с Александром. Боясь утратить первенство, и лестное для властолюбия, и нужное для спокойствия Государства, Иоанн решился низвергнуть опасного совместника.

203